- У меня в храме, где я молюсь, бабки как-то говорят мне:
«Отец Анатолий!». Я им: «Бабки, вы что?». Они: «Ой, Петь, мы перепутали». Вот такие сумасшедшие старушки.
- Вы отдаете десятину храму. А в переходе людям подаете?
- Я не хожу по переходам, я езжу на «Мерседесе». Старшие святые нас учат так: «Милостыня должна вспотеть в твоей руке», то есть на самом деле надо очень взвешенно давать. Наша христианская жизнь - это не прочитал и сделал, а каждый раз нужно думать: «А если я ему дам, он напьется, человека убьет, значит я содействую его греху». А если не дал, но сходил с ним в магазин, колбаски ему купил с хлебушком - другое дело. А это трудно - надо в очереди стоять, за ним следить, чтобы чего с кармана не стырил. Легче - дал и пошел.
- Вы являетесь академиком премии «Золотой орел», смотрели несколько российских фильмов, а потом отзывались, что, мол, серость снимает про серость.
- Мне лично, Пете Мамонову, не нравится все это. Я смотрю своего любимого Жана Годара. А когда я включаю телевизор, там что-то орет, я выключаю. Я не буду смотреть скрепя сердце дальше. На рынке гнилое мясо тебе дают, ты попробовал и не ешь все, чтобы распробовать, что оно гнилое. А тут пища души. И нельзя жрать гадость, надо беречься. Жить надо очень осторожно. Я только включил ящик, там что-то матом, сразу выключил. …Я как
«Роллинг стоунз» - в гостиницу приезжаю и первым делом из окна ящик выкидываю с седьмого этажа. Сейчас, правда, плоские, не выкинешь.
- «Король и Шут» выкидывали…
- «Король и Шут» крутые, я - жиже.
– А какой вы дедушка?
– Я, прямо скажем, не очень-то дедушка. У детей есть родители. Мы можем помочь только, если есть вопросы. И не дай Бог, чтобы бабушка или дедушка лезли в семью. Надо очень взвешенно издалека помогать по чуть-чуть. А внуки? Когда ребенок играет тихо, сам с собой разговаривает, он ангел. А когда орет«Не буду, не хочу» – он бес. …А почему вы, бабушки и дедушки, так лазите туда? А потому, что у вас по одному, по двое детей. Было бы семеро, было бы не до внуков. Это у вас любовь не растраченная. И бедные внуки вырастают чудовищами - орут, изо рта все выплевывают. У меня бы было просто: «Не хочешь кушать – не надо». До завтрашнего утра. Утром бы стал как миленький манную кашу, забытую на подоконнике, с паутиной, кушать… Вот какой я дедушка!
– В Воронеже никель хотят добывать. Люди против. А у вас по нашему никелю есть какая-то позиция?
– У нас свалки собирались делать в Подмосковье, мы все встали и отстояли. В рамках закона. Сейчас очень много можно сделать объединившись. У нас расширяют Москву и свалки все решили в Московскую область отнести. Мы встали там… Не я лично, активисты были, я где-то сбоку, подписи были, с плакатами ходили, без драк, без ругани, без вил. Но если мы будем вставать и думать«завтра на митинг» - нет. Сначала надо «Господи, помилуй», потом «Как у меня жена? Как дети?», а потом уже на митинг. Выстроить иерархию надо для себя.
- Пять лет назад, получая премию Золотой орел вы толкнули вдохновенную речь, что наши внуки будут у китайцев в подданстве…
- Мы тогда теряли по миллиону населения в год. Сейчас по 700 тыс. Если так будет продолжаться, нетрудно посчитать, когда нас останется миллионов сорок. А это значит, что у нас все отнимут, у нас в стране 40 процентов ископаемых всего мира. Нам не оставят. Так и зарятся все, где что ухватить у нас. Расслабимся, не будут бабы рожать – каюк. Рожать сейчас надо по пять детей, по двое – мало.
- От кого рожать? Где ж найти хорошего мужа?
- Это проблема, милые мои. Но можно найти в храмах. У нас девки ходят, ищут, знакомятся, женятся. А что делать? Если 28 лет, она вся пышет, ее всю разрывает, а блудить не хочется. С мужиками тяжело.
- Петр Николаевич, вы сейчас нашли выход в православии…
- Нет, не так - Господь мне открылся…
- А вот Борис Гребенщиков…
- Меня другие не интересуют. Мне некогда про другое думать - про правительство, про еще кого-то. И никому не советую. Советую свой взор обратить в себя. Прийти домой, посмотреть в зеркало и спросить:«От того, что я сегодня прожил день, было кому-то хорошо?».
- У вас великолепная пластика на сцене. Как удается?
- Ничем не занимаюсь, господь все дает. Сколько не занимайся фитнессом, все равно придется умирать.
- Вы боитесь смерти?
- Смерти нет, есть переход в другой мир, в вечность. А вот где я буду там, я боюсь. Я боюсь греха. Это то, что разделяет меня с Богом.
- А для чего вы живете?
- Для того, чтобы приготовиться к вечности.
Иван ТОЛСТОЙ,
«Новости шоу-бизнеса NEWSmusic.ru»
