Ленинградский рок-клуб

Антон Шлей, более известный в Санкт-Петербурге как Тим Тайлер, приехал в город на Неве 7 лет назад. За эти годы ему удалось не только создать замечательный музыкальный проект, но и стать во главе журнала «Берег Питера». В канун празднования своего 42-летия Антон, совместно с президентом Ленинградского рок-клуба Николаем Михайловым презентует на телеканале ВОТ передачу «Однажды в рок-клубе», а с группой «Тим Тайлер» новую пластинку «МАМА».Вот уже почти два года, как Вы читаете наш журнал, а те люди, что его Вам дарят остаются за кадром. Именно поэтому, в предверии Дня рождения нашего главного редактора, мы решили сделать с ним интервью, которое и представляем Вашему вниманию.

– Антон, вот уже семь лет, как ты в Петербурге. За это время многие успели тебя узнать как успешного организатора концертов и фестивалей, журналиста и музыканта. В чем причина такого успеха?

– Мне просто повезло с моим окружением. За те годы, что я провел в Санкт-Петербурге, мне удалось создать очень дружную команду, которая помогала мне на протяжении всех этих лет. Сперва это были люди, что играли со мной в группе «Тим Тайлер», затем те, кто помогал мне в развитии журнала «Берег Питера». Опять же нельзя забывать и просто о тех, кто в трудную минуту оказывался рядом. Например, звукорежиссер группы «Форвард»Виталий Роткович, в свое время оказал мне громадную помощь, познакомив интереснейшими людьми. Для человека очень огромное значение играет тот круг, в котором он общается. Так или иначе, а это накладывает некоторые обязательства на твой образ жизни.

– Ты человек достаточно разноплановый. Что все-таки у тебя на первом месте: музыка или журналистика?

– Безусловно, музыка. Я ведь приехал в Питер именно для того, чтобы играть, создать свою команду, а все остальное пришло как-то само-собой. В 2008 году мы с друзьями попытались создать журнал«ROCK-FESTIVAL», который просуществовал чуть больше года. Дальше дело не пошло.Такие проекты требуют громадного финансирования, хотя бы на первом этапе. И тем не менее, именно тот период дал мне первый толчок. О журнале заговорили, а соответственно и о моей команде.

– Тем не менее журнал «Берег Питера» на сегодняшний день продолжает жить...

Недавно мы лишились ещё одного знакового для нашего коллектива музыканта  – безумного, талантливого и харизматичного барабанщика Шарапа, с которым у нас в Невинномысске была группа «Ы». К сожалению, он имел колоссальные проблемы с алкоголем, наркотиками и мозгом, что, безусловно, не дало ему возможности оставаться в группе. Мы не стали ему судьями, история расставит всё по местам.

Летом в наши дружные ряды влился барабанщик питерской фанк-кор  группы «Фрэйд» Лео. Лео - один из тех немногих молодых музыкантов, которые играют очень круто, но при этом отдают себе отчёт в том, что всегда есть, куда развиваться, и успешно это делают.        

Как бы ты охарактеризовал стиль музыки, в котором играет твоя группа? Применима ли вообще к вашей музыке какая-либо однозначная стилистическая характеристика? 

Сами мы называем свой стиль «партизан-панк», но это обусловлено не манерой игры или какими- то музыкальными канонами, а, скорее, способом существования в творческом поле. Жанрово же музыка у нас довольно разноплановая, в ней нет привязки к конкретному стилю: где-то это панк, где-то - натуральный трешь или хардкор. В какую сторону нас понесёт, то и играем. Мы не такие узконаправленные панки, к которым привыкла публика, поэтому и для самой панк-тусовки довольно неудобоваримые – вечная кость в горле для большинства, являющегося поборником моды и шаблонных догм. Панк давно превратился в комок правил, установок и так называемых законов жанра, мы же пытаемся сломать эти законы. Эпатаж давно уже стал мэйнстримом, как и весь современный панк-рок – где сейчас найти второго Джелло Биафру?

Когда в самом свободном музыкально-культурном течении пропадает свободомыслие, появляются такие группы, как наша, или феномены, как арт-группа ВОЙНА. Недавно «Пусси Райот» показали, какой должен быть эпатаж на самом деле. Это вам не красный ирокез в мегаполисе носить и не покупные нашивки, это путь, борьба против устоев, и тем, кто встал на этот путь, всегда сложнее. Было бы значительно проще примкнуть к какой-нибудь анархо-тусовке и сразу получить аудиторию, но мы не собираемся петь на потребу какого бы то ни было сегмента публики, конъюнктурщина пусть остаётся тем, кто не в ладах с совестью. Наше солнце в нас, и оно спалит любые стены и преграды. Решимости нам не занимать, а значит те, кто верил в нас, укрепятся в этой вере, а остальным придётся уверовать.

Весь материал делаешь ты или это всё же коллективное творчество?

Тексты по большей части пишу я, потом они коллективно обсуждаются, и если текст не прёт, то я, как правило, соглашаюсь с тем, что нам он не подходит. Я понимаю, что могу быть предвзят к своим песням и нормально воспринимаю конструктивную критику. Музыку же пишем коллективно, основу, правда, чаще всего делает гитарист Фрол, у нас на нём лежит значительная доля аранжировок. Иногда я приношу какие-то партии, барабанщик вворачивает что-то своё, потом крутим это, вертим, смотрим, как лучше сделать, чтоб всем было в кайф.

У группы интересное, привлекающее внимание название. Расскажи, как и почему оно появилось.

Мы изначально не были только музыкальным коллективом, мы были творческим объединением, а потом мне в руки попала книга, пожалуй, одного из лучших современных писателей Захара Прилепина «Санькя». В ней речь идёт о молодом революционере, который вступил в экстремистскую организацию «Союз Созидающих», меня жутко впечатлило это название как отличное поэтическое перефразирование топорного словосочетания «творческое объединение». Ну, говорить о том, что главный герой книги - это квинтэссенция всех нас, молодых и злых радикалов, не приходится, это понятно. Я считаю совершенно не важным то, что у нас могут быть разные идеологические платформы и взгляды на дальнейшее развитие мира и общества, всех нас объединяет единый революционный огонь. И под революцией подразумевается не только кровопролитное или мирное свержение существующего строя, не только  баррикады на улицах и вечное противопоставление себя Системе, но в первую очередь революция в сознании, изменение механизмов тонкого мира, радикальное переосмысление фундаментальных принципов взаимоотношений внутри «общества людей». «Союз Созидающих» – это объединение людей, для которых не существует ни реальных, ни придуманных границ.

Многих интересует вопрос твоей принадлежности к разного рода оппозиционным движениям, в первую очередь к движению нацболов и анархо-тусовки, которые сочетаются, мягко говоря, весьма сомнительно. Можешь ли ты как-то прокомментировать эту ситуацию? Считаешь ли ты сам себя принадлежащим к какому-то конкретному социально-политическому движению, и какие идеи/идеологию несёт слушателям твоя группа?

Вначале сразу хочу пояснить: я всегда был, есть и буду убежденным анархистом, но это является скорее не политической идеологией, а мировосприятием. В такие вещи невозможно поверить, люди просто рождаются с этим ощущением внутренней свободы, и неважно, с кем они в тот или иной период жизни находятся рядом  – с нацболами, «Автономным Действием» или «Авангардом красной молодёжи». Знаете такое старое выражение: моя партия – никакой партии. Если в какой-то период жизни меня захватывал революционный пыл каких-либо движений, это не значит, что я принимал их идеологию. Здесь можно даже не конкретизировать, я общался и дружил с огромным количеством людей, но ни у нацболов, ни у анархистов не увидел свободы в голове. Хорошо использовать риторику а-ля «убей в себе государство», а вот действительно его в себе убить способен не каждый. У меня активная гражданская позиция, и я всегда был там, где пахнет революцией, эдакий солдат удачи, который принадлежит только сам себе и находится только там, где ему в данный момент интересно. Те, кто обвиняет меня в связи с нацболами, забыли про существовавший когда-то «Южный антифашистский фронт», а те, кто оголтело кричат, что я анархист и антифа, забывают, что вырос я на Северном Кавказе и прекрасно понимаю все тонкости межнациональных отношений. Вообще, я одинаково не приемлю любые виды организаций. Подумайте сами и посмотрите: в нацбольских и прочий иных движениях есть группа лидеров, которые задают тон, в то время как остальные просто следуют за ними; в анархо-движении то же самое - есть свои заслуженные авторитеты, которые разными способами задают направление развития анархо-движения, и большинство подчиняется, не задавая вопросов. Разницы между первыми и вторыми я не вижу. Политические программы – это всего лишь способ прикрытия властных амбиций. Быть честным, значит быть по-настоящему свободным, а диктовать условия, прикрываясь благими целями, не для нас.   

Какую идею группа несет? Мы причиняем добро!

Сейчас в разгаре судебный процесс по делу нескольких членов партии «Другая Россия» (бывших нацболов), к которому привлекли и тебя. Расскажи немного о происходящем в связи с этим делом и как ты попал в ряды подсудимых.

В ряды подсудимых я попал по «счастливому» стечению обстоятельств. Я, как и моя группа, попали в разработку «Центра Э». Знаете, эти ребята всегда остро реагируют на любые проявления активности молодых радикалов: художников из различных группировок затаскали по судам, пачками фабрикуют дела против антифашистов по всей стране, любые проявления оппозиционности сразу же караются удобной статьей 282 (за экстремизм). Вот и меня, через запятую, сделали организатором экстремистского сообщества. Очень удобно получилось, что 2009-м году я посещал некоторые нацбольские собрания и использовал их помещение для проведения квартирных концертов. Вообще, дело состоит из тонны бреда, абсурда и иной несусветной чуши. Возникает ощущение, что следователь – параноидальный шизофреник с навязчивой идеей, что любое действие, совершенное рядом с нацболами, есть не что иное, как организация деятельности партии. В деле фигурирует несколько концертов, проводимых в помещении собраний, запись песни, и самое смешное – мне вменяется разработка имиджевой составляющей партии, её символики, логотипов, что вдвойне смешно, т.к. всё это было придумано далеко не мной и в то время, когда я ещё учился в начальной школе. На моём месте могла оказаться даже уборщица помещений или любой другой человек, попавший в объектив скрытой видеокамеры. И вот итог – в деле ничего, указывающего на мою вину, нет, свидетели обвинения приходят в ярость, слыша мою фамилию, потому что не понимают, о ком идёт речь. В коридорных беседах с адвокатом следователи говорят, что прекрасно понимают, что я вообще не причём, но приказ посадить меня шёл сверху, из главного управления МВД, т.к. там не знают, чего ожидать от нашего неоднозначного, радикального и злого коллектива, и таким образом, решили снизить мою активность, удержать на крючке. Уже год я нахожусь под подпиской о невыезде и надлежащем поведении. Хотя  тех, кто не опасен для режима, режим не трогает, там тоже не дураки сидят, и они понимают, у кого за словом пойдёт дело, а у кого - нет. Окончательно стало понятно, что привлекли меня за остросоциальное творчество, когда мне в личных сообщениях на сайте «Вконтакте» начал писать известный питерский сотрудник «Центра Э» Василий Трифан. Он прославился тем, что организовал нападение на известного питерского антифашиста Филиппа Костенко. Трифан был то ли пьяный, то ли просто думал, что дело уже решено и меня точно посадят, вот и рассказал, как они вели мою оперативную разработку, пытаясь понять, откуда я такой взялся и чего от меня ждать. Мало кто из современных рок-музыкантов может похвастаться тем, что был преследуем режимом за свою творческую деятельность.         

Если удастся остаться на свободе, какое развитие ты планируешь своему коллективу и творчеству?

Планируешь? Я ничего не планирую. Есть, конечно,  желание увидеть иные горизонты, но пути к ним невозможно просчитать заранее. Хочется вобрать в себя всё самое интересное, радикальное и креативное, что есть в творческом поле, создать эдакую нишу, где есть все и для всех, и существовать в ней максимально продуктивно, не забывая делать вылазки в другие области и дали для наведения лютого шухеру:)   Искусство должно расти, как дикое дерево, только тогда оно будет не тепличным, а настоящим.

Как известно, в подпольном музыкальном мире ты ведёшь не только сугубо музыкальную деятельность, но и организаторскую. Расскажи подробнее об этом. На что она направлена? Какие цели и задачи ты в этом пытаешься реализовать? Есть ли в планах продолжать развиваться в этом направлении?

На данный момент я занимаюсь двумя панк-фестивалями. Первый – «Партизан-Панк Фест», небольшой фестиваль для малоизвестных панк- групп, призванный помочь молодым коллективам не вляпаться в жижу идеологических предрассудков и научить их понимать, что творчество стоит над идеологиями, государствами и обязательно должно быть лишено стереотипов. Второй -  это довольно крупный фестиваль анархической направленности «Петербургская Панк-Ассамблея». Создан он был, как инициатива группы «Электрические Партизаны» совместно с нами. На данный момент прошло уже четыре фестиваля. Нам хотелось показать общность панк-групп, работающих в анархо-направлении, и 1 мая 2012-го года (1 мая - Международный день анархиста – прим.) нам впервые удалось собрать на одной сцене не просто разные группы, а коллективы, находящиеся на разные полюсах одного движения, ведь раньше и речи не могло идти о том, что  на одной сцене могут играть аморалы «БРБ» из Беларуссии и интеллектуалы-романтики «Электрические Партизаны», или же подпольные автономщики «Бригадир» с их непримиримыми оппонентами легендарной группой «АЗЪ». А тут ещё и мы – «Союз Созидающих», пожалуй, самый спорный коллектив из всех вышеперечисленных. Фестиваль получил самые положительные отзывы публики. Надеемся, что планку эту мы теперь не опустим и будем дальше шокировать публику неординарными решениями. В планах провести несколько художественных выставок и абсурдных арт-акций.

Твоя группа пропагандирует новое контркультурное движение «партизан-панк». Расскажи, в чём смысл затеи и откуда появился сам термин. 

Термин появился очень давно, в 2003-м году, и смысл его претерпел значительные изменения. Осталась только суть – существование в творческом поле, как партизаны-подпольщики, самобытным автономным отрядом, который умудряется вести свою подрывную деятельность всюду, куда способен добраться. Один из наших девизов: «Подполье там, где мы». Не важно, полуподвальный клуб это или статусная концертная площадка. Мы – контркультура даже для контркультуры. Мы мыслим именно так, как другие мыслить не решаются, и в этом смысле партизанская война не прекращалась ни на минуту, она просто меняла измерения.   

В чём, по-твоему, истинная суть философии панка?

Последовательное разрушение какой бы то ни было эстетики, логики, стереотипов и правил. Вместе с тем, создание всего этого в новом, совершенно ином виде, а потом опять разрушение, и так по кругу. Наверное, в этом и есть смысл существования.

Занятие музыкой для тебя принципиально, или ты мог бы заниматься чем-нибудь другим?

Ну, конечно, я  мог бы заниматься и чем-нибудь другим, что, в общем, и делал много лет, но всё равно возвращался к музыке, т.к. моя контркультурная душа не находила должного отклика в иных областях. И несмотря на то что напрямую с музыкой моя деятельность была связана не так много времени, мне удалось добиться в ней определенных результатов, которые меня вполне устраивают, но никак не позволяют остановиться на достигнутом.